Уха из петуха
«Хочу отведать ухи на берегу, да с дымком», — сказал мне как-то приятель. И в ближайшую субботу, далеко за полночь мы уже подъезжали к большому, невидимому в темноте теплому озеру Сарыкамыш. Подивившись небывалому оживлению, царившему на обычно пустынном берегу, торопливо раздобыли лодку, побросали в нее нехитрую рыбацкую снасть и погребли к чуть серевшей вдали полоске рассвета.
Зябко поводя плечами под свежим предутренним ветерком, не останавливаясь, мы по очереди умылись удивительно теплой, загадочно-темной водой. Как вдруг тишину и покой зачарованного озера разорвал ружейный выстрел. За ним — другой, третий. И началась охота. Вот тут-то мы, рыбаки-любители, и вспомнили, что именно сегодня начинается сезон охоты на водоплавающую дичь. Стало ясно, почему на берегу было непривычно многолюдно. А ружей мы попросту не заметили из-за темноты.
Между тем стрельба велась так часто, что мелкая дробь на излете выстрелов нет-нет, да и падала словно горох неподалеку от нашей лодки. Но все это, конечно, не могло охладить настроя на добрую рыбалку. А впереди уже маячил в серых рассветных сумерках сплошь поросший камышом заветный островок.
Здесь на давно подкормленных местах, в небольших ямах хорошо клевали карась и сазан. Вот и на этот раз мы прежде всего достали из рюкзаков небольшие мешочки со свежим, хорошо прожаренным и очень запашистым жмыхом. И не только побросали его вокруг лодки, но и привязали к ее носу веревку с сетчатым мешочком, набитым этой универсальной подкормкой.
Каждый поначалу из рыбацкого азарта закинул по две удочки. Но уже через часок, когда солнце только-только показалось из-за далеких гор, клев был в самом разгаре. И мы едва управлялись с одной удочкой на брата.
А карась в это утро клевал, как сумасшедший. После нескольких часов такого «жора», по моим подсчетам, в садке уже должны были плескаться, как минимум, несколько десятков светло-серых красавцев-карасей. Самое время было ставить одиночные удочки-донки на крупную рыбу: змееголова, судака, щуку, жереха, а если повезет, и на сома. Наживки для этого в садке было уже в избытке, да и об ухе на берегу нам обоим напоминали пустые желудки.
Но каково же было наше огорчение, когда, подняв из воды садок, мы обнаружили в нем большую дыру, прогрызенную, вероятно, какой-нибудь ондатрой, что в изобилии водится по берегам озера и впадающих в него зауров.
К тому времени клев почти прекратился, и мы едва-едва наловили несколько мелких рыбешек на наживку.
Тем не менее день потерян не был. Была и пойманная крупная, упруго вьющаяся на крючке рыба, и захватывающий, ни с чем несравнимый миг вываживания в лодку сразу двух попавшихся на одну донку судаков. Была и интереснейшая беседа с удачливыми охотниками, демонстрировавшими нам свои трофеи.
Под вечер мы возвращались к берегу озера усталые, но с рыбой. И все же то особо приподнятое настроение, что царило в наших душах в первые часы этой запомнившейся надолго рыбалки, так и не вернулось.
Но все-таки уху на берегу, как и задумали еще дома, решили сготовить непременно. Да вот беда — не рассчитали свои силы. Намахавшись за день веслами и спиннингами, мы едва донесли до машины свои вещи, снасти и рыбу, присели на травке отдохнуть, да так и заснули, разморенные ласковым вечерним солнышком.
А разбудили нас уже в темноте те самые охотники, с которыми мы днем за перекуром поделились своими планами сварить настоящую «тройную уху с дымком» на берегу.
«Что, проспали уху-то? — добродушно спросил один пожилой охотник с хитрым прищуром морщинок у уголков глаз. — Идемте нашей ухи отведать». И повел нас, еще не до конца проснувшихся, к своему дастархану.
В больших мисках был разлит горячий, вкусно пахнущий суп, который мы спросонок и впрямь приняли за уху. Здорово проголодавшись, обжигаясь, ели его, даже не чувствуя вкуса.
И только когда мой приятель выловил ложкой со дна миски птичью лапку, мы оба с удивлением поняли, какой «ухой» потчевали нас охотники. И тогда над зеленым берегом грянул громкий, долго неутихающий, дружный смех. «Уха»-то была из петуха, а вернее, из нескольких болотных курочек-кашкалдаков, среди которых вполне мог быть и петушок.
Юрий Гентшке.
